Мужество! Стойкость! Хардкор!
Название: Когда в затылок дышит вечность
Автор: Maksut
Бета: Риления
Персонажи: Сасори, Третий Казекаге, оригинальные персонажи.
Тип:джен
Рейтинг:PG
Жанр: ангст, налет романса
Количество слов: тысяча слов
Дисклеймер: не принадлежит, не извлекаю
Саммари: Сасори готовится покинуть Суну и прихватить с собой нечто особенное.
Авторские примечания:Страннота. Намеки. Фанфик был написан на Зимний фестиваль и занял II место.
Размещение: с разрешения автора
читать дальшеНевеста из гражданских – это Сасори понимает с первого же взгляда: слишком тонкие руки, слишком ухоженные пальцы с длинными ногтями, слишком широкие бедра… От такой на поле боя толку меньше, чем от младенца. Хотя в качестве живого щита могла бы и сгодиться – сюрикены завязнут в мягкой плоти, как мухи в меду, а кунаи едва ли пробьют слоеный пирог дорогих одежд, мяса и жировых тканей груди.
Его размышления прерывает громкое перешептывание сидящих рядом сановников. Сасори раздраженно передергивает плечами, он чужой среди них, обрюзгших, лысеющих, плетущих интриги. И они это прекрасно чувствуют – его спина становится мишенью для десятков взглядов из всех концов зала.
Одни смотрят с любопытством – столичные бюрократы редко видят шиноби живьем. Другие с неприязнью и опаской – они прекрасно знают, на что способны выкормышы безжалостных песков.
Сам Сасори предпочитает не отводить взгляда от прямой, как натянутая нить чакры, спины Казекаге – между лопатками фамильный мон, темные волосы зачесаны назад и блестят не хуже оружейной стали. Рядом с ним гражданская невеста выглядит маленькой, словно ребенок, и такой же беспомощной. Перед началом церемонии он слышал, как кто-то из гостей сказал «красивая пара».
Сасори же не видит в этом ничего красивого – неравенство и асимметрия отвратительны по своей природе. Сам человек убог в своем несовершенстве, зачем удваивать его, вступая в связь с кем-то подобным себе, обладающим теми же недостатками и даже хуже? Хотя их Каге вовсе не был дураком, в его действиях прослеживалась определенная логика: пленить браком младшую дочь дайме – отличный способ упрочить свое положение в Суне. К тому же дети… Было бы обидно потерять такую жемчужину измененного генома как Джитон.
Мысли о металлическом песке Третьего приятным теплом растекаются в груди. С таким же чувством он ждал праздников в детстве – предвкушение, предчувствие близости чуда.
На кончиках пальцев помимо воли загораются синеватые искры, мысленно он уже дюжину раз раздел и выпотрошил своего Казекаге. Но только мысленно, время еще не пришло, его искусство далеко от совершенства, а испортить такой экземпляр – непозволительная роскошь.
Заметив, как сидящие рядом повернули головы, Сасори гасит чакру и прячет руки в карманы. Гражданским не понять той томительной сладости, что распускается в груди, стоит лишь взглянуть на будущий шедевр.
- Простите, вы ведь тот самый Акасуна но Сасори?
Сасори внимательно смотрит на собеседника: пульс выше среднего, зрачки чуть расширены. Пьян или просто волнуется?
- Да.
- О, это такая честь! Вас называют одним из величайших шиноби поколения!
Сасори несколько раз моргает. Он слышал, что некоторым гражданским ремесло шиноби кажется романтичным, овеянным героизмом. Сам он не видел в этом ни романтики, ни героизма – работа как работа, просто вместо подписи бумажек или выпечки хлеба – чужая кровь и питание подножным кормом. То ли дело искусство…
- Кто остальные?
- П-простите что?
- «Один из величайших шиноби поколения», значит, как минимум двое. Кто второй? – ему действительно почти интересно. В свои пятнадцать он еще не встречал сверстника, способного бросить вызов его марионеткам.
- Я не… - гражданский теряется, его виски начинают влажно поблескивать от пота. – Я не очень-то в этом и разбираюсь, если честно…
Мужчина нервно смеется, пытаясь скрыть неловкость. Сасори безучастно кивает и отворачивается.
- …не обращай внимания, - доносится до него приглушенный шепот. – Эти головорезы всегда такие…
«Головорезы»? Сасори вспоминает, что в одной из миссий ему действительно пришлось отрезать противнику голову нитью с алмазным напылением, но это было лишь раз, потом он старался избегать подобного – слишком уж грязный и затратный способ умерщвления. Вот яды – другое дело: элегантно и форму не пачкает.
А церемония, тем временем, подходила к концу: бормотание священника стихает, Третий наклоняется, целуя жену. На секунду в зале повисает гробовая тишина, а потом помещение наполняется гулом сотен голосов, все что-то говорят и зачем-то аплодируют. Сасори, далекий от таких тонкостей жизни гражданских, на автомате повторяет то, что делают остальные. Наконец, они встают со своих мест и растянутой, словно бесконечная многоножка, процессией, движутся в другой зал дворца.
Помимо Сасори среди собравшихся рассеяно еще с полсотни шиноби – десяток из них старейшины, а остальные из личной охраны Каге. Что делает он сам на этом сомнительном мероприятии, Акасуна доподлинно не знал, но подозревал, что его решили «выгулять», чтобы щегольнуть перед большими шишками.
Сасори все это порядком раздражало, но он не мог сказать «нет» - рвать с селением еще рано, а ослушаться если не приказа, то приглашения Казекаге опасно чрезмерным вниманием со стороны АНБУ. Вот и приходится терпеть – плестись вслед за остальными, разглядывая складчатые затылки, откормленные загривки.
На секунду толпа вокруг него расступается, он видит молодоженов отчетливо и совсем близко. Дочка дайме улыбается, и по тому, как именно напряжены лицевые мышцы, Сасори понимает, что искренне – она счастлива. Третий улыбается ей в ответ – только уголками рта, хотя раскосые глаза придают ему вечный лукаво-насмешливый вид. Акасуна не может определить, искренен ли Каге, но обещает себе, что делая из Третьего марионетку, постарается максимально точно передать этот золотистый прищур.
В зале, куда его выносит поток людей, накрыты столы. Еды не просто много, а чрезмерно много, Сасори кажется, что этим изобилием можно накормить целую армию. Но никого, кроме него, это, похоже, не волнует – все рассаживаются по местам, сверяясь с бумажками.
Акасуна с удивлением понимает, что должен сидеть через человека от Третьего. Что это? Знак высокого расположения или паранойя? На всякий случай Сасори внимательно следит за тем, что ест и пьет Казекаге, получится очень неприятно, если будущий венец его коллекции отправится к праотцам, банально отравившись.
В какое-то мгновение их взгляды встречаются – всего на несколько секунд, но у Сасори в голове щелкает невидимая кнопка: он уже знает, как сделать для марионетки такие сияющие, словно янтарь, попавший в поток света, глаза.
Последний кусочек головоломки встает на место – сразу же по возвращению в Суну Сасори закроется в мастерской, где с головой погрузится в работу. Он ждал этого момента всю сознательную жизнь, поэтому сможет вытерпеть еще каких-то девять месяцев.
Сасори решает, что сделает это как только у Третьего появится наследник.
Сделает его бессмертным.
Автор: Maksut
Бета: Риления
Персонажи: Сасори, Третий Казекаге, оригинальные персонажи.
Тип:джен
Рейтинг:PG
Жанр: ангст, налет романса
Количество слов: тысяча слов
Дисклеймер: не принадлежит, не извлекаю
Саммари: Сасори готовится покинуть Суну и прихватить с собой нечто особенное.
Авторские примечания:Страннота. Намеки. Фанфик был написан на Зимний фестиваль и занял II место.
Размещение: с разрешения автора
читать дальшеНевеста из гражданских – это Сасори понимает с первого же взгляда: слишком тонкие руки, слишком ухоженные пальцы с длинными ногтями, слишком широкие бедра… От такой на поле боя толку меньше, чем от младенца. Хотя в качестве живого щита могла бы и сгодиться – сюрикены завязнут в мягкой плоти, как мухи в меду, а кунаи едва ли пробьют слоеный пирог дорогих одежд, мяса и жировых тканей груди.
Его размышления прерывает громкое перешептывание сидящих рядом сановников. Сасори раздраженно передергивает плечами, он чужой среди них, обрюзгших, лысеющих, плетущих интриги. И они это прекрасно чувствуют – его спина становится мишенью для десятков взглядов из всех концов зала.
Одни смотрят с любопытством – столичные бюрократы редко видят шиноби живьем. Другие с неприязнью и опаской – они прекрасно знают, на что способны выкормышы безжалостных песков.
Сам Сасори предпочитает не отводить взгляда от прямой, как натянутая нить чакры, спины Казекаге – между лопатками фамильный мон, темные волосы зачесаны назад и блестят не хуже оружейной стали. Рядом с ним гражданская невеста выглядит маленькой, словно ребенок, и такой же беспомощной. Перед началом церемонии он слышал, как кто-то из гостей сказал «красивая пара».
Сасори же не видит в этом ничего красивого – неравенство и асимметрия отвратительны по своей природе. Сам человек убог в своем несовершенстве, зачем удваивать его, вступая в связь с кем-то подобным себе, обладающим теми же недостатками и даже хуже? Хотя их Каге вовсе не был дураком, в его действиях прослеживалась определенная логика: пленить браком младшую дочь дайме – отличный способ упрочить свое положение в Суне. К тому же дети… Было бы обидно потерять такую жемчужину измененного генома как Джитон.
Мысли о металлическом песке Третьего приятным теплом растекаются в груди. С таким же чувством он ждал праздников в детстве – предвкушение, предчувствие близости чуда.
На кончиках пальцев помимо воли загораются синеватые искры, мысленно он уже дюжину раз раздел и выпотрошил своего Казекаге. Но только мысленно, время еще не пришло, его искусство далеко от совершенства, а испортить такой экземпляр – непозволительная роскошь.
Заметив, как сидящие рядом повернули головы, Сасори гасит чакру и прячет руки в карманы. Гражданским не понять той томительной сладости, что распускается в груди, стоит лишь взглянуть на будущий шедевр.
- Простите, вы ведь тот самый Акасуна но Сасори?
Сасори внимательно смотрит на собеседника: пульс выше среднего, зрачки чуть расширены. Пьян или просто волнуется?
- Да.
- О, это такая честь! Вас называют одним из величайших шиноби поколения!
Сасори несколько раз моргает. Он слышал, что некоторым гражданским ремесло шиноби кажется романтичным, овеянным героизмом. Сам он не видел в этом ни романтики, ни героизма – работа как работа, просто вместо подписи бумажек или выпечки хлеба – чужая кровь и питание подножным кормом. То ли дело искусство…
- Кто остальные?
- П-простите что?
- «Один из величайших шиноби поколения», значит, как минимум двое. Кто второй? – ему действительно почти интересно. В свои пятнадцать он еще не встречал сверстника, способного бросить вызов его марионеткам.
- Я не… - гражданский теряется, его виски начинают влажно поблескивать от пота. – Я не очень-то в этом и разбираюсь, если честно…
Мужчина нервно смеется, пытаясь скрыть неловкость. Сасори безучастно кивает и отворачивается.
- …не обращай внимания, - доносится до него приглушенный шепот. – Эти головорезы всегда такие…
«Головорезы»? Сасори вспоминает, что в одной из миссий ему действительно пришлось отрезать противнику голову нитью с алмазным напылением, но это было лишь раз, потом он старался избегать подобного – слишком уж грязный и затратный способ умерщвления. Вот яды – другое дело: элегантно и форму не пачкает.
А церемония, тем временем, подходила к концу: бормотание священника стихает, Третий наклоняется, целуя жену. На секунду в зале повисает гробовая тишина, а потом помещение наполняется гулом сотен голосов, все что-то говорят и зачем-то аплодируют. Сасори, далекий от таких тонкостей жизни гражданских, на автомате повторяет то, что делают остальные. Наконец, они встают со своих мест и растянутой, словно бесконечная многоножка, процессией, движутся в другой зал дворца.
Помимо Сасори среди собравшихся рассеяно еще с полсотни шиноби – десяток из них старейшины, а остальные из личной охраны Каге. Что делает он сам на этом сомнительном мероприятии, Акасуна доподлинно не знал, но подозревал, что его решили «выгулять», чтобы щегольнуть перед большими шишками.
Сасори все это порядком раздражало, но он не мог сказать «нет» - рвать с селением еще рано, а ослушаться если не приказа, то приглашения Казекаге опасно чрезмерным вниманием со стороны АНБУ. Вот и приходится терпеть – плестись вслед за остальными, разглядывая складчатые затылки, откормленные загривки.
На секунду толпа вокруг него расступается, он видит молодоженов отчетливо и совсем близко. Дочка дайме улыбается, и по тому, как именно напряжены лицевые мышцы, Сасори понимает, что искренне – она счастлива. Третий улыбается ей в ответ – только уголками рта, хотя раскосые глаза придают ему вечный лукаво-насмешливый вид. Акасуна не может определить, искренен ли Каге, но обещает себе, что делая из Третьего марионетку, постарается максимально точно передать этот золотистый прищур.
В зале, куда его выносит поток людей, накрыты столы. Еды не просто много, а чрезмерно много, Сасори кажется, что этим изобилием можно накормить целую армию. Но никого, кроме него, это, похоже, не волнует – все рассаживаются по местам, сверяясь с бумажками.
Акасуна с удивлением понимает, что должен сидеть через человека от Третьего. Что это? Знак высокого расположения или паранойя? На всякий случай Сасори внимательно следит за тем, что ест и пьет Казекаге, получится очень неприятно, если будущий венец его коллекции отправится к праотцам, банально отравившись.
В какое-то мгновение их взгляды встречаются – всего на несколько секунд, но у Сасори в голове щелкает невидимая кнопка: он уже знает, как сделать для марионетки такие сияющие, словно янтарь, попавший в поток света, глаза.
Последний кусочек головоломки встает на место – сразу же по возвращению в Суну Сасори закроется в мастерской, где с головой погрузится в работу. Он ждал этого момента всю сознательную жизнь, поэтому сможет вытерпеть еще каких-то девять месяцев.
Сасори решает, что сделает это как только у Третьего появится наследник.
Сделает его бессмертным.
@темы: Сасори, фанфикшен, романс, ангст; драмма
-
-
26.05.2013 в 20:51-
-
26.05.2013 в 21:09